Софья Ивановна. На место их фестончики.

Анна Григорьевна. Ах, это нехорошо, фестончики.

Софья Ивановна. Фестончики, всё фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики.

Анна Григорьевна. Нехорошо, Софья Ивановна, если всё фестончики.

Улинька. Но гнев её вспыхивал только тогда, когда она слышала о какой бы то ни было несправедливости или дурном поступке. И никогда не споривала она за себя и не оправдывала себя. Гнев этот исчезнул бы в минуту, если бы она увидела в несчастии того самого, на кого гневалась.

Анна Григорьевна. Уж как вы хотите, я ни за что не стану подражать этому.

Софья Ивановна. Я сама тоже. Право, как вообразишь, до чего иногда доходит мода… ни на что не похоже! я выпросила у сестры выкройку нарочно для смеху…

Анна Григорьевна. Так у вас разве есть выкройка? Душа моя, дайте её мне ради всего святого.

Улинька. При первой просьбе о подаянии кого бы то ни было она готова была бросить ему весь свой кошелёк, со всем тем, что в нём ни было, не вдаваясь ни в какие расчёты.

Появляются её отец, генерал Бетрищев, с Чичиковым.

Анна Григорьевна. Ну что ж наш прелестник (Смотрит на Чичикова.) Как вы ни выхваляйте и ни превозносите его, я скажу прямо (подходит к Чичикову) и ему в глаза скажу, что он негодный человек, негодный, негодный.

Софья Ивановна. Да послушайте только, что я вам открою…

Анна Григорьевна. Распустили слухи, что он хорош, а он совсем не хорош, и нос у него (Чичиков щупает свой нос) … самый неприятный нос…

Бетрищев. Рекомендую вам мою баловницу. Однако ж фамилии вашей, имени и отчества до сих пор не знаю.

Чичиков. Должно ли быть знаемо имя и отчество человека, не ознаменовавшего себя доблестями?

Бетрищев. Всё же, однако ж, нужно знать.

Чичиков. Павел Иванович Чичиков, Ваше превосходительство.

Софья Ивановна. Приходит ко мне сегодня протопопша, и что бы вы думали: наш-то смиренник, приезжий наш, каков, а?

Анна Григорьевна. Как, неужели он и протопопше строил куры?

Софья Ивановна. Ах, Анна Григорьевна, пусть бы ещё куры, это ещё ничего…

Бетрищев. Улинька! Павел Иванович Чичиков (Улыбкой и жестом показывает, что это хороший человек.) – преполезный человек. Павел Иванович сейчас сказал преинтересную новость. Сосед наш Тентетников совсем не такой глупый человек, как мы полагали.

Улинька. Да кто же думал, что он глупый человек? Разве один только Вишнепокромов, которому ты веришь, который и пустой, и низкий человек.

Бетрищев. Душа моя! ведь мне ж не прогнать его?

Улинька. Зачем прогонять? но зачем и показывать ему такое внимание? зачем и любить?

Чичиков. Все требуют к себе любви, сударыня. Что ж делать? И скотинка любит, чтобы её погладили; сквозь хлев просунет для этого морду: на, погладь!

Бетрищев. Именно просунет морду: погладь его… Ха, ха, ха! У него не только рыло всё, весь, весь зажил в саже, а ведь тоже требует, как говорится, поощрения… Ха. ха, ха, ха!

Чичиков. Хе, хе, хе, хе!

Бетрищев. Обкрадёт, обворует казну, да ещё и, каналья, наград просит! Нельзя, говорит, без поощрения, трудился… Ха, ха, ха, ха!

Чичиков. Хе, хе, хе, хе (Уходит под руку с Бетрищевым.)