Можно было бы привести и еще ряд примеров интересного использования аксессуаров в этом спектакле. Именно эта постановка и родила тот особый термин, которым Мейерхольд предложил обозначить данный прием, — игра с вещью.

В качестве яркого примера игры с вещью можно вспомнить резиновую грелку, с которой Б.В.Щукин в роли Егора Булычова ни на минуту не расставался на протяжении всего первого акта. Он то прижимал ее к больному месту на животе, то жестикулировал ею в воздухе, то откладывал, то снова брал, а будучи разгневан, с силой швырял ее на пол. Таким образом, она служила артисту для выявления различных оттенков душевного состояния героя.

В свое время мастером по части творческого использования различных аксессуаров "салонных" пьес (т. е. пьес из великосветской жизни) был известный актер Н. М. Радин. Он великолепно "обыгрывал" цилиндр, трость, перчатки, лорнет, монокль. Он находил множество вариаций их выразительного использования. Например, цилиндр, надетый прямо и ровно — или сдвинутый на затылок — или надетый слегка набок — или надвинутый на лоб до самых бровей, — все это способы выражения различных оттенков душевного состояния героя.

Такого рода аксессуарами в совершенстве владели также и выдающиеся наши режиссеры — К. С. Станиславский, Е. Б. Вахтангов, В. Э. Мейерхольд.

Для развития у будущих режиссеров способности творческого обращения со сценическими аксессуарами и их целесообразного использования как выразительного средства могут служить предлагаемые ниже упражнения.

Обращение с аксессуарами ("игра с вещью"). Преподаватель дает студенту какой-нибудь предмет и, предложив изучить его игровые возможности, просит через некоторое время продемонстрировать результаты проведенного "исследования".

Допустим, преподаватель вручил студентке веер. Через некоторое время студентка покажет, как этот веер в руках какой-нибудь красавицы прошлого века мог превратиться в живое существо, живущее одной эмоциональной жизнью со своей хозяйкой. Сидящие в классе увидят, как великосветская обладательница этого веера, разговаривая и кокетничая с кавалером, то откроет свой веер, то закроет его; то он вдруг нервно забьется в ее руке, словно пойманная птица; то он остановится на полпути и замрет в томительном ожидании, а потом как ни в чем не бывало начнет плавно и спокойно ходить взад и вперед, овевая прохладой лицо дамы; а то она закроет веером свое лицо, и только иногда ее лукавый взор будет сверкать поверх этой преграды; если партнер захочет вплотную приблизиться к ней, поставленный ребром веер внезапно возникнет в качестве преграды; а если она рассердится, веер сомкнётся с сухим треском и она начнет нервно постукивать им по ладони другой руки.

Еще пример. Преподаватель вручил студенту электрический утюг, и спустя немного времени студент заявил, что он готов показать, как с этим утюгом обращается девушка, которой партнер объясняется в любви. И окажется, что утюг тоже неплохой актер: с его помощью можно выразить множество переживаний девушки, выслушивающей любовное признание. Прямое назначение утюга — гладить. Но ведь гладить можно по-разному. Во-первых, может изменяться темп работы: утюг может двигаться то быстрее, то медленнее, а то и совсем остановиться на время; утюгом можно обжечься, а можно и защититься им, если партнер проявит слишком большой напор; с утюгом в руках можно и побегать вокруг гладильной доски, спасаясь от преследований партнера; в ответственный момент объяснения можно и забыть о нем — тогда прожженная дыра на любимой блузке явится законным возмездием за кокетство.

Преподаватель может вручить студенту и такие "ходовые" предметы, как сигарета и спички. Это тоже превосходные аксессуары для выражения различных переживаний, вплоть до самых тонких.

Нужно сказать, что актеры очень любят курить на сцене. Они никогда не упустят возможности покурить, если для этого есть хотя бы малейшее основание. А иногда они делают это и без всяких оснований. Между тем курение обычно служит актеру не столько для выражения его внутренней жизни, сколько для прикрытия творческой беспомощности, средством для создания иллюзии сценической свободы: курит актер, и ему кажется, что он дело делает. Но это чистейший самообман! И такое курение неубедительно ни для кого из зрителей.

Подлинный мастер если уж воспользуется предметами курения, то не для того чтобы курить, а для того чтобы превратить эти предметы в сценические аксессуары, способные участвовать в творческом процессе его игры. Он понимает, что суть дела вовсе не в том, чтобы курить на сцене, а в том, чтобы закуривать. Или, вернее, в том, как закуривать. Процесс курения сам по себе ничего интересного в сценическом отношении не представляет, в то время как процесс закуривания таит в себе большие игровые возможности.