Против такого лжеискусства и восставал К. С. Станиславский. "Есть актеры, и особенно актрисы, — писал он, — которым не нужны ни характерность, ни перевоплощение, потому что эти лица подгоняют всякую роль под себя и полагаются исключительно на обаяние своей человеческой личности. Только на нем они строят свой успех. Без него они бессильны, как Самсон без волос"6.

Актерское обаяние — это обоюдоострое оружие; актер должен уметь им пользоваться. "Мы знаем немало случаев, — продолжает Станиславский, — когда природное сценическое обаяние являлось причиной гибели актера, вся забота и техника которого сводилась в конце концов исключительно к самопоказыванию"7.

Не себя в образе должен любить актер, учит Станиславский, а образ в себе. Не для того он должен выходить на сцену, чтобы демонстрировать самого себя, а для того, чтобы раскрывать перед зрителями создаваемый им образ.

Огромное значение придавал К. С. Станиславский характерности в искусстве перевоплощения актера. Он писал:

"Характерность при перевоплощении — великая вещь.

А так как каждый артист должен создавать на сцене образ, а не просто показывать себя самого зрителю, то перевоплощение и характерность становятся необходимыми всем нам.

Другими словами, все без исключения артисты — творцы образов — должны перевоплощаться и быть характерными.

Нехарактерных ролей не существует"8.

Принцип перевоплощения — один из краеугольных камней системы К. С. Станиславского. Искусство перевоплощения включает в себя ряд приемов сценического творчества. Один из них состоит в том, что актер ставит самого себя в предлагаемые обстоятельства роли и идет в работе над ролью от себя.

Однако это превосходное право получает иногда столь ошибочное истолкование и практическое применение, что в результате получается нечто прямо противоположное учению Станиславского. Система требует создания образа через перевоплощение и характерность, а порой получается то самое бесконечное "самопоказывание", против которого так энергично протестовал великий реформатор театра.

В последнее время в театре получил распространение порочный принцип распределения ролей и вытекающий из него примитивный метод работы над ролью. Принцип этот возник в кинематографии. Известен он под названием "типажного подхода" и заключается в том, что на каждую роль назначается не тот актер, который может наилучшим образом сыграть эту роль (т. е., пользуясь материалом роли, создать, сотворить художественный образ), а тот, кто сам — такой, какой он есть в реальной жизни, без всякого перевоплощения, — по своим внутренним и внешним (а иногда и только внешним) качествам в наибольшей степени совпадает с представлением режиссера о данном персонаже. Режиссер в этом случае рассчитывает не столько на искусство актера, сколько на его природные данные.

Представился, например, режиссеру тот или иной персонаж в виде молодого человека со светлыми волосами, вздернутым носом, наивным выражением лица и походкой вразвалку. Вот он и присматривает на эту роль такого актера, который подходил бы по всем этим статьям, и радуется, если найдет курносого блондина с наивной физиономией и утиной походкой. В отношении актерской техники от такого исполнителя требуется сравнительно немного: живи на сцене "по Станиславскому" согласно формуле: "я в предлагаемых обстоятельствах" — и получится то, что нужно.

В хороших театральных школах этой техникой учащиеся овладевают уже на втором курсе. Так что для такого "типажного искусства" можно было бы готовить актеров в течение одного-двух лет: научился владеть своим вниманием, общаться с партнером и органично действовать в предлагаемых обстоятельствах от своего собственного лица — и готово, получай диплом! Но так никто не поступает: обычно молодого человека учат еще два или три года. А вот когда он оканчивает, наконец, театральный вуз и поступает в театр, то его иногда начинают назначать на роли по типажному принципу и никаких требований к нему в плане подлинного актерского искусства, т. е. в плане создания сценического образа и творческого перевоплощения, не предъявляют.