Для воссоздания той атмосферы, в которой формировались личность и творчество Ильи Габая, – атмосферы Московского государственного педагогического института им. В.И. Ленина второй половины 50-х – начала 60-х годов – в спектакль были включены популярные студенческие песни тех лет, созданные Юрием Визбором, Владимиром Красновским, Адой Якушевой, другом Габая и соратником по правозащитной деятельности Юлием Кимом, произведения некоторых других его друзей по институту: стихи однокурсницы – Елены Гиляровой, отрывки из очерка соавтора Габая, ныне первого в России лауреата Букеровской премии Марка Харитонова «Участь», опубликованного – в сокращении – в журнале «Континент» лишь в 1996 году и только в 1998 году ставшего достоянием широкого круга читателей* – через два года после постановки третьей (последней) версии спектакля.

В спектакль были включены до сих пор не опубликованные, хорошо запомнившиеся по студенческой газете «Молодость» и по бурным спорам в студенческой аудитории рассказ «Виктор Петрович», поэма «Ясно – не ясно» (фрагменты из этой поэмы, в частности воспоминания о военной службе в Чечне, в Самашках, удивительно актуально прозвучали в 90-е годы).

Спектакли-коллажи, включавшие различные и разнообразные по жанрам произведения, ставились и как спектакли, включавшие различные театральные формы. Трагедия и комедия, сатира и лирика, бытовое повествование и возвышенно-поэтическая речь нашли своё воплощение как в формах игрового театра, так и кукольного, теневого, масок . В спектакле по произведениям Ильи Габая, в основе своей поэтическом представлении, в чём-то использовавшем традиции любимовских поэтических представлений театра на Таганке, эпизод «Человек и Четверг» разыгрывался как диалог с куклами; «Малоназидательная сказочка» включала элементы циркового представления, встречались элементы мюзикла, «зримой песни», студенческого капустника.

В спектакле по творчеству Н.В. Гоголя использовался теневой театр (дефилирующие по Невскому проспекту детали человеческого тела или туалета), кукольный театр (нос майора Ковалёва), театр масок (персонажи «Мёртвых душ» в популярных книжных иллюстрациях), эпистолярный жанр (диалоги Н.В. Гоголя с М.П. Балабиной и А.О. Россет-Смирновой, воспроизведённые на основе их переписки).

В спектакле, посвящённом жизни и творчеству А.К. Толстого, на теневом экране Главный министр подземного королевства на глазах у зрителей превращался в курицу; на руках у него появлялись цепи (из «Чёрной курицы…» Антония Погорельского). На теневом же экране возникали сторожа, которые вели советника Попова к Цепному мосту, – из «Сна Попова»; моська и бульдог, тень прабабушки – «персонажи», которые упоминаются в комедии Козьмы Пруткова «Фантазия». В воплощении этой же комедии участвовали и куклы – собаки, которых соперники на руку Лизаветы пытались выдать за пропавшую моську по кличке Фантазия. Притчеобразное «У приказных ворот собирался народ…» разыгрывалось как скоморошина с элементами акробатики, которая использовалась и в «Потоке-богатыре». В спектакль были включены и вокально-музыкальные, чуть ли не эстрадные номера.

Теневые силуэты стали участниками чеховского спектакля: «персонажи» сочинения институтки Наденьки N, своеобразный стенд с фотографиями мужчин, ехидная улыбка Кондрашкина и Настеньки, «богатый старик» – очень страшный, «ставший на пути» «загадочной натуры» из одноимённого рассказа… Унтер Пришибеев держал в руках маску, которая при произнесении последних реплик, звучавших на фонограмме, прикрывала лицо актёра. Использовались элементы эстрадного (пародийного) дуэта в сцене «предложения» Передёркина княжне Вере Запискиной (под звуки страстного танго и под танцевальные па исполнялся «жестокий» романс на слова А.Н. Апухтина). Каждая сцена (день) начинался с акробатического представления.