Прежде всего конструировать с учетом этого третьего компонента, т. е., попросту говоря, репетируя, все время о нем помнить. Вылепливая ту или иную мизансцену, постоянно внутренним взором видеть зрителя, слышать внутренним ухом его предполагаемую реакцию. Это чувство можно довести до почти физического ощущения в затылке: зритель резко и коротко засмеялся . Или: заскучал .

Без этой способности нет режиссера.

Из рассуждения вытекает еще одно производное. Если спектакль, как целое, должен приобрести совершенный вид с приходом зрителя, то, естественно, он не может быть таковым до этого даже на последней генеральной. Более того, быть может, если спектакль идет на пустом зале слишком уж лихо, не есть ли это — опасный симптом: что он уже как бы «обошелся» без зрителя?

Тут напрашивается такая аналогия.

В технологии производства духов часто совершается одна и та же ошибка. Качество продукта оценивается не на последнем этапе производства. Оценили. Восхитились. И пошли дальше. А после закрепления и других заключительных процессов получается совсем не то.

Если ориентироваться на окончательный эффект, нельзя ждать его на каком-либо из предварительных этапов постановочной работы.

Более того, если постановка достигает апогея своего звучания на премьере, сообразно теории дозревания, — это не лучший симптом. Как показывает опыт, спектакль-долгожитель до десятого — пятнадцатого представления лишь набирает силу. Потому-то в первые месяцы чем чаще его играть, тем лучше. Конечно, при условии ежевечерней режиссерской корректуры.