Актеры же на сцене часто произносят выученные слова без всяких видений. Поэтому слова и звучат у них неубедительно, формально.

Создание в своем воображении соответствующей тексту роли непрерывной киноленты видений (которыми потом, на репетициях, актер будет стараться заразить своих партнеров)— один из важнейших разделов домашней работы над ролью.

Не могу в связи с этим не вспомнить одну из репетиций "Ревизора" на сцене Вахтанговского театра с участием Б. В. Щукина в роли Городничего. "Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова", — произносил Щукин — Городничий. И странное дело: образ Андрея Ивановича Чмыхова, который и в пьесе-то ни разу не появляется, вдруг ярко и отчетливо возникал в воображении тех, кто сидел в это время в зрительном зале. Это происходило потому, что Щукин произносил эти слова, отлично зная, о ком он говорит: Чмыхов жил в его воображении как вполне реальное лицо, и он действительно в этот момент его "видел".

"Ну, тут уж пошли дела семейные, — произносил Щукин, заканчивая чтение письма, -— сестра Анна Кирилловна приехала к нам с своим мужем; Иван Кириллович очень потолстел и все играет на скрипке ."

И хотя эту часть письма Щукин прочитывал небрежной скороговоркой, как несущественную, никто в зрительном зале не мог сдержать улыбки, представляя себе толстого Ивана Кирилловича со скрипкой в руках . Такова магическая сила актерских видений!

Итак, мы установили: линия мысли, линия действия и линия воображения должны быть предварительно разработаны актером дома, вне репетиций. Тогда и репетиции будут творческими. И в процессе творческого общения с партнерами непроизвольно, сама собой родится четвертая линия сценической жизни — линия чувства. Актер и сам не заметит, как все эти линии, переплетаясь и взаимодействуя, сольются в конце концов в единый поток психофизической жизни актера-образа.

Но возникает вопрос: как, каким способом актер может проследить линию мысли образа, установить логику его действий и создать киноленту видений? Что конкретно он должен для этого делать?

Для этого, нам кажется, есть только один способ: многократно проигрывать каждое место роли, каждый кусок, каждую сцену. Но проигрывать про себя, т. е. молча и по возможности неподвижно. Проигрывать внутренне, в своем воображении. В воображении видеть партнера, в воображении адресовать к нему указанные автором слова, в воображении воспринимать реплику партнера и в воображении отвечать на нее. Так, проигрывая многократно каждый кусок роли, актер сначала проследит ход мыслей героя, уточняя раз от раза каждую мысль, потом многократно пройдет роль по логике действий, стараясь каждое действие прочувствовать до конца и дать ему подходящее наименование (т. е. выбрать точно определяющий его глагол), и, наконец, тем же способом создаст на экране своего воображения соответствующую словам киноленту образных видений.

Почему мы настаиваем на игре "про себя" и категорически отвергаем домашнюю игру вслух? Потому что при домашней игре вслух внимание актера невольно фиксируется на внешней форме, и эта форма, еще не найдя своего содержания, постепенно затвердевает, заштамповывается. В то время как игра "про себя" возбуждает внутренние процессы: будоражит мысль, фантазию, воображение актера, подготавливая, таким образом, его психику к ближайшей репетиции, когда накопленный внутренний багаж получит наконец возможность проявиться в творческом процессе свободного общения с партнером. Работа над внешней характерностью

Существенным разделом домашней работы актера над ролью является разработка элементов внешней характерности.

Правда, многие черты внешней характерности не требуют специальной заботы. Они появляются непроизвольно, в процессе репетиционной работы, по мере того, как актер вживается во внутреннюю сущность роли, в отношения и действия героя. Нельзя, например, усвоить себе презрительное, высокомерное отношение ко всему окружающему без того, чтобы не изменился постав головы и весь облик актера не сделался другим. Новое мироощущение актера-образа, каким бы оно ни было, — волевым, наступательным или робким, оборонительным, доброжелательным или враждебным, самоотверженным или эгоистичным, завистливым или восторженным, — непременно, по мере того, как артист будет вживаться в него, само станет находить для себя выявление в различных чертах внешней характерности. Актер сам не заметит, как он начнет иначе ходить, садиться, вставать, кланяться, говорить, закуривать.