Первые два элемента сценической задачи (действие и цель) существенно отличаются от третьего (приспособление).

Отличие состоит в том, что действие и цель носят вполне сознательный характер и поэтому могут быть определены заранее: еще не начав действовать, человек может отчетливо поставить перед собой определенную цель и установить, что именно он будет делать для ее достижения. Правда, он может наметить и приспособления, но эта наметка будет носить весьма условный характер, так как еще неизвестно, с какими препятствиями ему придется встретиться в процессе борьбы и какие неожиданности подстерегают его на пути к поставленной цели. Главное, он не знает, как поведет себя партнер. Кроме того, в процессе столкновения с партнером непроизвольно возникнут какие-то чувства. Эти чувства могут столь же непроизвольно найти для себя самую неожиданную внешнюю форму выражения. Все это может совершенно сбить человека с намеченных заранее приспособлений.

Именно так большей частью и происходит в жизни: человек направляется к кому-то, отлично сознавая, что он намерен делать и чего будет добиваться, но как он это будет делать — какие слова скажет, с какими интонациями, жестами, выражением лица, — он не знает. А если иногда пытается все это заранее подготовить, то потом, при столкновении с реальными обстоятельствами, с реакцией партнера, все это обычно разлетается в прах.

То же самое происходит и на сцене. Огромнейшую ошибку совершают актеры, которые вне репетиций, в процессе кабинетной работы над ролью, не только устанавливают действия с их целями, но также и отрабатывают приспособления — интонации, жесты, мимику. Ибо все это потом, при живом столкновении с партнером, оказывается невыносимой помехой для истинного творчества, которое заключается в свободном и непроизвольном рождении сценических красок (актерских приспособлений) в процессе живого общения с партнером.

Итак: действие и цель могут устанавливаться заранее, приспособления ищутся в процессе действия.

Допустим, актер определил задачу так: упрекаю, чтобы пристыдить. Действие — упрекаю. Цель — пристыдить. Но возникает и следующий вопрос о цели: а для чего нужно пристыдить партнера? Допустим, актер отвечает: чтобы партнер никогда больше не делал того, что он позволил себе сделать в этот раз. Ну, а для чего? Чтобы самому не испытывать за него чувство стыда.

Вот мы и произвели анализ цели в сценической задаче, добрались до корня. Корнем в сценической задаче — а значит, и корнем всей сценической задачи — является хотение.

Человек никогда не хочет испытывать что-либо неприятное и всегда хочет пережить чувство удовлетворения, удовольствия, радости. Правда, люди далеко не одинаково решают вопрос об источнике удовлетворения. Человек примитивный будет искать удовлетворения в грубых чувственных наслаждениях. Человек, обладающий высокими духовными потребностями, найдет его в процессе выполнения своих культурных, моральных и общественных обязанностей. Но во всех случаях люди стремятся избежать страданий и достигнуть удовлетворения, пережить радость, испытать счастье.

На этой почве внутри человека иногда происходит жесточайшая борьба. Она может происходить, например, между естественным желанием жить и чувством долга, которьгй повелевает рисковать своей жизнью. Вспомним подвиги героев Великой Отечественной войны, вспомним девиз героев испанской революции: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях". Счастье умереть за родной народ и стыд жалкого существования рабов были в этих людях сильнее, чем стремление сохранить свою жизнь.

Анализ основного звена сценической задачи — цели действия — состоит, таким образом, в том, чтобы с помощью вопроса "для чего?" докопаться постепенно до самого дна задачи, до того хотения, которое лежит в ее корне. Чего данное действующее лицо, добиваясь поставленной цели, не хочет испытывать или, наоборот, что оно хочет пережить — вот вопрос, который путем этого анализа следует разрешить. Сценическое общение