У Вилара ведущим было чувство гражданской ответственности пе­ред публикой. Они в большинстве своем таким чувством не обладают. Разумеется, и здесь есть исключения — Ги Реторе, например, многолет­ний руководитель Театра Восточного Парижа, или Пьер Дебош, дирек­тор Дома культуры в Ренне. Можно назвать и других, но их не так мно­го. Большинство режиссеров сегодня придерживаются иной ориента­ции. Когда начиналась борьба за народный театр, за децентрализацию драматического искусства, ее "застрельщики" прилагали героические усилия, чтобы завоевать публику, привить интерес к искусству театра тем, кто в нем никогда не был. Тогда не стеснялись устанавливать кон­такты с предприятиями, комитетами антрепризы, ходить в лицеи и шко­лы. И зритель тогда был особенный— одушевленный коллективным интересом к творческой деятельности художников.

Сейчас со всем этим покончено. Пожалуй, сохраняется еще некото­рый, но ограниченный интерес театров к молодежи, к школьникам, но с предприятиями и заводами покончено. Потому-то и рабочие мало инте­ресуются искусством театра и изменился характер публики, теперь от­правляющейся в театр небольшими группами, семьями, а еще чаще — парами.

Сегодняшнее поколение молодых режиссеров немногим обязано Вилару и в художественном плане. И вовсе не потому, что Жан-Пьер Венсан, Патрис Шеро или Ариана Мнушкина не видели его лучших спектаклей, чего, кстати, нельзя сказать, например, о Роже Планшоне, который прекрасно знает творчество Вилара. Дело в том, что у них нет той силы и строгости, которыми обладало его искусство. Если Вилар основное свое внимание уделял интерпретации текста, то они более все­го заботятся о красоте спектакля, его выразительности и эффектности. Эстетика Вилара далека от художественных исканий сегодняшнего французского театра, мастера которого пользуются драматургическим текстом для того только, чтобы оттенить собственную виртуозность.

Однако понятие "ответственность" вовсе не исчезло из практики мастеров сцены. Ариана Мнушкина работает совершенно иначе, нежели Вилар, однако, как и он, ощущает чувство моральной ответственности перед своей труппой, перед своими зрителями. Очень любопытно, что именно в работе Театра Солнца, руководимого Мнушкиной, ярко про­явилась совершенно новая черта, еще недавно не свойственная нашему театру. Над спектаклем "Ужасная, но неоконченная история принца Камбоджи Нородома Сианука" по пьесе Эллен Ксиу Мнушкина работа­ла чуть ли не десять месяцев. До этого она столь же тщательно осуще­ствляла цикл шекспировских спектаклей. Не означает ли это, что меня­ется отношение современной режиссуры, во-первых, к тексту пьесы и, во-вторых, к современной драматургии? Здесь необходимы некоторые пояснения.

Начало 50-х годов дало очень сильных драматургов— Ионеско, Беккета, Жене, Адамова, Вотье, Одиберти и других. Как ни сложно об­стояло дело с современной драматургией в то время, авторитет этих ав­торов был высок. Но со временем положение изменилось. В 70-е годы, а точнее после 1968 года, в театр, можно сказать, ворвалась плеяда блестя­щих режиссеров, которые "взяли власть" в свои руки. Это им облегчил кризис драматической литературы. Режиссеры предпочитали классику современным пьесам. Они, что называется, "сдували с нее пыль", стави­ли Корнеля в современных костюмах, проделывали всяческие экспери­менты и более рискованного характера. Современные драматурги редко познавали сладость удачной сценической реализации, чувствовали себя притесненными, говорили, что режиссура их "раздавливает". Ивотв са­мое последнее время наметились существенные перемены в этих отно­шениях. Не они ли — новая драматургия, идущая рука об руку с поис­ками современной режиссуры,— помогут в конце концов театральному искусству Франции найти выход из кризиса? Не об этом ли говорило, например, творческое содружество талантливого Патриса Шеро и моло­дого, безвременно ушедшего из жизни драматурга Бернара-Мари Кольте-са, давшее не один интереснейший спектакль в Театре дез Амандье?

Главное — не останавливаться на месте, искать, все время уточняя свои позиции по отношению к театральному искусству, по отношению к зрителю, по отношению к реальной жизни, в конце концов .